«Боже! Она заговорила со мной! Сие не может быть! Голо
вокружительно! »
— Вы что-то хотели, сэр? —Служанка прикрылась ладо
нью от солнца.
— Да, —поспешил он и... наступило томительное молча
ние. «Господи, она же сейчас подумает, что я полнейший
дурак, и изволит уйти прочь... И будет права. Тысячу раз
права!»
Линда продолжала держаться за нагретый солнцем фалреп
и то улыбалась, то, став вдруг серьезной, опускала глаза и за
стенчиво, с виноватым видом теребила узкую оборку на сво
ем сером платье. Время от времени она бросала взгляды на
фельдшера и точно обижалась: «Ну, что же вы, право? Долго
еще будете волны считать?»
«Нет... М-м... Видите ли... Значит, вот-с... Понимаете?» —
отвечал ей глазами Петр Карлович, дергая заусенец на безы
мянном пальце.
И она отвечала бледной сиренью своих глаз:
«Нет, не понимаю. Похоже, вы оседлали лошадь, сэр, но не
знаете, куда ехать».
— Вы так думаете? —Кукушкин напрягся. Вопрос сорвал
ся с губ, и громко.
— Да. —Она с беспокойством прислушалась к послеобе
денным склянкам. Ох, и устроит ей госпожа...
— О, прошу вас, не уходите. Не губите меня своей катего
ричностью. С ума сведете... Я же фонарем сделаюсь. Толику
терпения, голубушка... Сейчас поймете-с. Значит, так... Чем
изволите заниматься завтра по вечеру?
— Кто, я? —Она первый раз испугалась фельдшера.
Петр Карлович смотрел на нее, как на картину.
— Ну не я же-с, голубушка.
— А что? — Шея и уши Линды перещеголяли цвет ее
волос.
— Быть может... возможен вечерний моцион? Ну-с... это -
пардон, беседа при луне — знаете ли, весьма романтично...
Вы, кстати, позвольте полюбопытствовать: что боле всего по
читаете? Осмелюсь настаивать, цветы? Какие?
Линде стало не по себе. Дыхание участилось, но она от
ветила:
— Предпочитаю прогулку в карете-
486
