JJ. С. Берг. История великих русских географических открытий
604
ский, всегда искусно умевший пользоваться для
этого удобными минутами. Когда, в свою очередь,
нам, или чаще нашим казакам случалось заходить
в палатки соседних тибетцев, то эти последние,
видимо, старались поскорее выпроводить непро
шеных гостей; ни разу не предлагали чаю или мо
лока, что всегда делается в каждой монгольской
юрте; словом, не выказывали гостеприимства —
лучшего обычая всех азиатских кочевников.
Проход наш без проводника через Северный
Тибет, наше скорострельное оружие и уменье
стрелять — все это производило на туземцев не
обычайное впечатление, еще более усиливавше
еся теми нелепыми слухами, которые распускала
про нас народная молва. Так, везде уверяли, что
мы трехглазые, чему поводом служили кокарды
наших фуражек; что наши ружья убивают на рас
стоянии необычайном и стреляют без перерыва
сколько угодно раз, но сами мы неуязвимы; что
мы знаем все наперед и настолько сильны в вол
шебстве, что даже наше серебро есть заколдован
ное железо, которое со временем примет свой
настоящий вид. Ради этой последней нелепости
тибетцы сначала не хотели продавать нам что-
либо и лишь впоследствии разуверились в мни
мой опасности, хотя все-таки не вполне.
На шестнадцатый день нашего стояния близ
горы Бумза, именно 30 ноября, к нам наконец
приехали двое чиновников из Лхасы в сопрово
ждении начальника деревни Напчу и объявили,
что в ту же Напчу прибыл со свитою посланник
(гуцав) от правителя Тибета номун-хана, но что
этот посланник лично побывать у нас не может,
так как сделался нездоров после дороги. Вместе
с тем приехавшие объяснили, что, по решению
номун-хана и других важных сановников Тибета,
нас не велено пускать в Лхасу.
Я велел своим переводчикам передать при
ехавшим чиновникам , что так как не они же
уполномочены тибетским номун-ханом объявить
мне мотивы и решение не пускать нас далее, то
я желаю непременно видеться и переговорить
с главным посланцем; затем прошу, чтобы о на
шем прибытии тотчас было дано знать китай
скому резиденту и от него привезено дозволе
ние или недозволение идти нам в Лхасу, а равно
присланы письма и бумаги, которые непременно
должны быть получены из Пекина тем же амба-
нем на наше имя. Наконец, я заявил, что если
через два-три дня тибетский посланник к нам
не приедет, то я сам пойду к нему в Напчу для
переговоров.
Чиновники обещали исполнить мои желания,
но при этом умоляли, чтобы мы не двигались впе
ред, так как в подобном случае им не избежать
сильной кары по возвращении в Лхасу.
Действительно, подобное наше движение, ве
роятно, было для тибетцев крайне нежелательно,
так как через день после отъезда первых вестов
щиков к нам явился сам посланник со свитою.
Немного ранее его приезда невдалеке от нашего
стойбища были приготовлены две палатки, в ко
торых прибывшие переоделись и затем пришли
к нам. Главный посланец, как еще ранее реко
мендовали его нам прибывшие чиновники, был
один из важных сановников Тибета, быть может,
один из четырех калунов, то есть помощников
номун-хана. Имя этого сановника было Чжиг-
мед-Чойчжор. Вместе с ним прибыли наместники
трех важных кумирен и представители тринадцати
аймаков собственно далай-ламских владений.
Главный посланник был одет в богатую собо
лью курму мехом наружу; спутники же его имели
платье попроще.
После обычного спроса о здоровье и благопо
лучии пути посланник обратился к нам с вопро
сом: русские ли мы или англичане?
Получив утвердительный ответ на первое,
тибетец повел длинную речь о том, что русские
никогда еще не были в Лхасе, что северным путем
сюда ходят только три народа: монголы, тангуты
и китайцы, что мы иной веры, что, наконец, весь
тибетский народ, тибетский правитель номун-хан
и сам далай-лама не желают пустить нас к себе.
На это я отвечал, что хотя мы и разной веры, но
бог один для всех людей; что по закону божескому
странников, кто бы они ни были, следует радуш
но принимать, а не прогонять; что мы идем без
всяких дурных намерений, собственно, посмо
треть Тибет и изучить его научно; что, наконец,
нас всего 13 человек, следовательно, мы никоим
образом не можем быть опасны. На все это полу
чился тот же самый ответ: о разной вере, о трех
народах, приходивших с севера, и т. д. При этом
как сам посланник, так и вся его свита, сидев
шие в нашей юрте, складывали свои руки впереди
груди и самым униженным образом умоляли нас
исполнить их просьбу —не ходить далее. О каких-
либо угрозах не было и помину; наоборот, через
наших переводчиков прибывшие тибетцы пред
лагали оплатить нам все расходы путешествия,
если мы только согласимся повернуть назад. Даже
не верилось собственным глазам, чтобы пред
ставители могущественного далай-ламы могли
