Мамон послушно, будто бык на кольце, взял влево и оста
новился. Он видел, как Гелль, не спуская с него глаз, нагнул
ся и подобрал оружие.
. — Красно должок отдаешь, капитан! —буркнул атаман. —
Токмо незачем тыкать меня стволом в ребра, будто первый
раз свой хрен девке пихашь.
Наглый взгляд каторжника прощупывал сухолядого аме
риканца.
— Заткнись! Ты предал меня. Я верил, что ударил по ру
кам с волком... Ты же оказался псом! Тебя следовало вздер
нуть на ноке! Ну, да ладно... все это ловля блох... Ведь ты, па
даль, подгреб не один, как был уговор! Более, ты хотел
угостить меня свинцом... Так?
Голос звучал приговором. Произносимые слова сшиба
лись, точно железо по железу.
Кожа стянулась меж лопаток, со лба скатилась блестящей
бусиной капля пота. Но тут же Мамон вспыхнул, и ноздри за
дрожали. Какая-то дикая разбойничья волна, не знающая
границ, подхватила его. Он дерзким взглядом впился в лицо
пирата и рыкнул:
— А что ж ты думал! Я пред тобой башкой цокать буду?
Да подь ты козе в щель! Стреляй, песья лодыга! Чтоб те на
сохе поторчать! Ну?! Чаво глаза остробучишь? Стреляй! Ру
сак я, понял?!
Капитан «Горгоны» вздернул плечами. Скулы его лихора
дило. Взгляду скрестились.
Гелль опустил дуло, скривил бескровные губы:
— А ты не такой глупый тунец, как показался при встрече...
Атаман широко расставил ноги, набычился. Внутри все
клокотало от волнения. Он чувствовал какой-то жгучий тре
пет и в то же время радужное ощущение одержанной победы
над этим холодным, как змея, иноземцем.
Теперь уж Рыжий не боялся, но инстинктивно ждал ново
го, пока еще неведомого, тайного удара.
Гелль двусмысленно кивнул, извлекая из-под плаща туго
набитый замшевый мешочек:
— Это за услугу. Как говорите вы, русские, долг платежом
красен.
С этими словами он брезгливо швырнул огорошенному
Мамону кису. Тот споро поймал ее, жадно ощупал, как ба
184
