невинностью Девы Марии, тебе понравится это... — Цеп
кие пальцы с обезьяньей ловкостью схватили Габриэля за
шею, а к щеке его пиявками присосались влажные губы
Масиаса.
Тьма каземата загоготала на разные голоса:
— Прежде всего запомни: не бойся ничего и не волнуйся.
Я так вот давно уже обмяк, —визгливо хихикнул кандаль
ник. —Волнуется здесь только он, посмотри! —Грязный па
лец пырнул темноту.
Габриэль судорожно повернулся — у противоположной
стены обозначилась большая, что холм, фигура.
— А теперь, рясоносник, поцелуй меня. Здесь скучно да
вить гнид без баб, а ты легко сойдешь за одну из них. Похоже,
у тебя, святоша, давно ничего не было между ног...
Габриэль густо покраснел и погас душою, горько понимая,
что оказался среди скотов. Ударом кулака он размазал напо
маженные губы Масиаса по зубам. Тот упал, как падает труп:
ни крика, ни возгласа.
Все смолкли на миг, точно свинца в рот набрали. А под
низким сырым сводом раздался срывающийся голос брата
Габриэля:
— Я не знаю кто вы, безбожники, но геенна огненная уже
уготована вам Небесами. И, клянусь десницей Вседержителя,
мне становится жаль вас, грешных, когда я думаю, чту ожида
ет вас за порогом вечности. Опомнитесь, братья мои, Иисус
завещал нам...
— Неплохой удар для монаха, но слишком много болтов
ни... —оборвал его хрипучий голос. —Ты выбил зубы и испор
тил улыбку нашей Бениты. Поэтому ты заменишь ее нам! Ме
ня зовут Лусио. Иди ко мне, я погрею тебя, святоша! Я ближе,
чем твой Христос.
В отблесках фонарей тускло багровело сальное лицо мек
сиканца, толстое, что задница, обросшая усами. Карие от та
бака зубы лезли из-под щерившейся самодовольной улыбки.
Лусио имел мрачную славу убийцы и насильника в камен
ных спальнях королевских подземелий. Решимость молодого
монаха только забавляла его. Откровенно почесывая мошну,
он кусал Габриэля волчьим взглядом.
Казалось, каждый волос на голове монаха ожил, зашеве
лился. Тюремная обезьяна была выше его на две головы.
361
