гие лодки и повели их бечевою вдоль берега к юго-востоку.
Таким образом тащили нас беспрестанно целый день и всю
следующую ночь, останавливаясь только в известных местах
для перемены людей, тянувших бечеву, которых брали из се
лений, находящихся по берегу.
Весь сей берег, так сказать, усеян строением: на каждых
трех или четырех верстах встречаются многолюдные селе
ния; при каждом обильная рыбная ловля. Заведения япон
ские по сей части промышленности беспримерны; мы часто
проезжали тони в то время, когда вытаскивали из воды на
берег невода огромной величины, с невероятным коли
чеством рыбы*. Лучшая здешняя рыба вся из рода лососины,
та же самая, какая ловится в Камчатке.
Японцы предлагали нам кашу из сарачинского пшена и
поджаренную рыбу. Кто из нас хотел есть, тому они клали
пищу в рот двумя тоненькими палочками, которыми и сами
едят, употребляя их вместо вилок. Что касается меня, то я не
мог употреблять никакой пищи.
Как бы то ни было, а добра от японцев нам ожидать было
нельзя. Мы думали, что самая большая милость, которую
они нам окажут, будет состоять в том, что нас не убьют, а ста
нут держать по смерть нашу в неволе.
Мысль о вечном заключении ужасала меня в тысячу раз бо
лее, нежели самая смерть. Но как человек и в дверях самой ги
бели не лишается надежды, то и мы утешали себя мечтою, не
представится ли нам когда-нибудь случай уйти. Не вечно же
японцы станут нас держать связанными; теперь они боятся,
чтоб мы не ушли, ибо корабль наш недалеко; но после, конечно,
нас развяжут, не понимая, на что могут отважиться люди отча
янные. Следовательно, мы будем иметь средство уйти, завладе
ем лодкой, переправимся на Татарский берег, скажем, что пре* Японцы обыкновенно протягивают большие свои неводы вдоль берега
в расстоянии от него сажен на 20—25 и более и оставляют оный на по
плавках, пока рыба, идущая во время лова беспрестанно вдоль берегов,
не зайдет в невод; тогда они, большим числом людей, вдруг притягива
ют концы оного к берегу.
[
243
]
