скоро; для помещения нашего на год или и на два могли бы
они сыскать место, но расположение и прочность жилища
нашего показывают уже, что нам определено не выходить из
него до самой смерти.
Мысли сии беспрестанно терзали дух наш, мы долго пре
бывали в глубоком молчании, поглядывая друг на друга и во
ображая себя обитателями того света. Наконец, работник
принес нам ужин, состоявший из сарачинской каши, неболь
шого кусочка рыбы и горсти бобов с патокой. Подавая пищу
сквозь решетку, он не приметил меня, лежавшего в углу, и ска
зал: «Где третья человека?» Мур тотчас спросил его, где он
научился говорить по-русски. «В Камчатке», —отвечал работ
ник. На это Мур сказал ему, что он и сам был на Камчатке, а
японец, поняв Мура, что он видел его на Камчатке, очень то
му обрадовался и тотчас сообщил эту новость переводчику.
Мы уже говорили еще прежде им несколько раз, что при
нас на Камчатке не было японцев, кроме семерых, спасен
ных прошлой весной с разбитого их судна, которые находят
ся в Нижне-Камчатске и которых мы не видали. Почему, ког
да мы стали переводчику объяснять ошибку работника, он
сказал нам в ответ: «Лукавый, лукавый» —и ушел, а мы оста
лись с новым горем, возродив в японцах подозрение, что бы
ли на Камчатке, когда их люди там находились, но не хотим
того им открыть. Нам желательно только было знать, из тех
ли японцев был этот человек, которых увозил Хвостов, или
из тех, которые претерпели на Камчатке кораблекрушение
и после того ушли.
1 октября дали нам знать, что на другой день поведут нас к
буниосу (то есть к губернатору), что и случилось поутру 2 ок
тября. Вели нас точно таким же порядком, как в Хакодате, с
той только разностью, что здесь не работники, а солдаты им
ператорской службы держали концы наших веревок. Дорога к
полуденным воротам замка или крепости, в которые нас вво
дили, лежала между самым валом и оврагом, на краю коего
стоял замок, расстоянием от тюрьмы нашей до ворот на чет
верть версты.
[
294
]
