Курильцы вымыслили эту сказку с тем намерением, что
бы отвлечь беду от себя и уверить японцев, что они силою
принуждены были русскими к ним ехать. Теперь же Алексей
просил Хлебникова уговорить нас, чтоб мы подтвердили,
что они точно были посланы Ламакиным.
Пусть всяк теперь поставит себя на нашем месте и во
образит, в каком мы долженствовали быть положении. Меда
ли и грамоты, им розданные, и, наконец, последнее объ
явление курильцев —все убеждало японцев, что мы их об
манываем, а доказательства в нашу защиту в том только и
состояли, что государь наш употребил бы большую силу, не
жели два судна, если бы хотел объявить войну Японии.
Самое сильное против нас доказательство заключалось в
Алексее. Я уже сказывал, что он требовал от нас подтвержде
ния вымышленной им и его соотечественниками лжи. Это
значило, чтоб мы, быв правы, обвинили сами себя, а его, ви
новатого, оправдали.
Итак, мы сказали ему ласково и дружески, что согласиться
на его просьбу никак невозможно и что это было бы дело ни
с чем несообразное. Алексей слова нам не отвечал и заста
вил нас думать, что мы в нем имеем отныне непримиримого
и опасного врага.
Когда нас представили градоначальнику, то он с самого на
чала стал нас спрашивать, справедливо ли, что камчатский
исправник посылал курильцев для высматривания японских
жилищ и укреплений. Получив в ответ, что мы этого не слы
хали, да и быть этому никогда невозможно, они спрашивали
Алексея, но ни их вопроса, ни ответа его мы не разумели. На
конец, его долго расспрашивали, а когда его привели к нам и
мы спросили у него, о чем японцы с ним говорили, он отве
чал нам коротко и сухо: «О своем старом деле». В продолже
ние дня одного Алексея раза два вводили к градоначальнику,
но он не хотел нам сказать, о чем японцы его расспрашивали.
Сегодня в числе многих пустых вопросов был один очень
важный и любопытный, показывающий мнение японцев о
справедливости и их законы. Они спросили нас, для чего мы
[
286
]
