отбиться от них нам нетрудно было бы их же собственным
оружием*. Но дело состояло в том, куда после деваться, и по
тому мы решились ожидать случая, не попадется ли нам у бе
рега большая лодка, на которой, отбившись от японцев, мог
ли бы мы уехать. Для этого просили мы их водить нас гулять
вдоль берега и запасенную нами провизию всегда таскали с
собой. Но Мур, подозревая наше намерение, упрашивал
японцев не ходить далеко от города под предлогом, что у не
го болят ноги.
В последних числах марта переводчики и караульные на
ши опять начали поговаривать о переводе нас из тюрьмы, и
что дело стоит только за некоторыми переправками в назна
ченном для нас доме.
1 апреля с утра японцы начали переносить наши вещи в
дом, а после обеда повели нас в замок и представили бу-
ниосу, который в присутствии всех знатнейших чиновников
города сказал нам, что теперь переводят нас из тюрьмы в хо
роший дом, в котором прежде жил японский чиновник, и
что содержать нас станут гораздо лучше прежнего, а потому
мы должны жить с японцами, как со своими соотечественни
ками** и братьями; с тем нас и отпустил.
Из замка пришли мы прямо в назначенный для нас дом,
который находился почти против самых южных ворот
крепости, между валом и высоким утесом, под коим распо
ложена средняя часть города. Стоял он посредине обширно
го двора, окруженного высокой деревянной стеной, с ро
гатками наверху; двор был разделен пополам также деревян
ной стеной; одна половина, ближняя к утесу, была назначена
для нас; тут стояли три или четыре дерева и несколько пуч
ков тростнику, что, все вместе, японцы называли садом, ког* Военные японцы всегда носят за поясом по сабле и по кинжалу; даже
когда они и дома сидят, то одну саблю только снимают, а кинжал редко;
если же когда и вынут его из-за кушака, а понадобится им хотя на одну
минуту выйти из дома, тотчас опять берут, словом —без кинжала ни на
минуту.
*" Или, по переводу Алексея, «как со своими земляками».
[ 337 ]
