писаний, которые могли бы клониться ко вреду Англии, то
вероятно, что командор сам собой решится позволить про
должать нам вояж.
На сие я ему сказал, что всякому морскому офицеру
известно, с каким секретом у всех народов даются пред
писания начальникам судов, посылаемых для открытий; что
даже собственным своим офицерам открывать их не по
зволяется. Следовательно, объявить их я ни малейшего права
не имею и не смею, какие бы последствия, впрочем, от сего
ни произошли; а притом теперь это уже дело невозможное,
потому что, получа от него (капитана Корбета) письменное
уведомление, чтобы я считал шлюп задержанным, я в ту же
минуту, исполняя мой долг, сжег инструкцию. Но если коман
дору будет угодно, я имею некоторые другие бумаги, которые
не менее инструкции могут доказать, что предмет нашей экс
педиции есть вояж открытий, и который я могу ему и всякому
другому объявить, не нарушая моего долга и правил военной
службы, кои мы так же строго наблюдаем, как и англичане.
На ответ мой он ничего не сказал, а говоря о посто
ронних вещах, я приметил из некоторых сделанных им за
мечаний, что он считает наш вояж торговым предприятием,
назначенным для мены мехов с жителями западных берегов
Северной Америки.
Возвратясь на шлюп, я нашел, что, кроме лейтенанта,
прислана к нам шлюпка, которая со всеми гребцами стояла у
нас за кормою; причины сему угадать я не мог.
Командор Роулей приехал на свой корабль 23 апреля и
тотчас прислал ко мне капитана Корбета сказать, что он же
лает видеть мои бумаги, по которым мог бы увериться, что в
предмете нашего вояжа главной целью суть открытия. На
сей конец я вручил капитану Корбету инструкцию Государст-
венного Адмиралтейского департамента, коей содержание
показывает, что она дана судну, в предмете коего ни военные
действия, ни коммерческие спекуляции не заключаются, и
еще некоторые другие бумаги, показывающие, что шлюп
приготовлен и снабжен не так, как судно для обыкновенного
[ 9 1 ]
