35
Первые русские путешествия за границу
iWlНУ ftf
I октября в Тоттенхем приехал к русским
от королевны некий дворянин, который, сняв
шляпу, сказал: «А вам де королевна велела по
клонитесь и велела де вас спросить: здорово ли вы
доАглинские земли доехали? и как ехали Аглин-
скою землею, нужи [то есть притеснения] какие
и бесчестья вам от кого не было ли». И Федор
и Неудача против королевнина слова говорили,
сняв же шапки: «Аглинскою землею ехали есмя
по ся места [то есть до сей поры] здорово; и нужи
нам едучи Аглинскою землею не было никоторые:
подводы нам и корм в Аглинской земле давали».
Вместе с тем послы настаивали на скорейшем
приеме у Елизаветы. Иван, так звали англичани
на, обещался донести их речи до королевны.
Действительно, на следующий день приехал
к ним Христофор Карлейль, командовавший ан
глийским военным кораблем, сопровождавшим
посольство, и сообщил, что он был у королевны
в Виндзоре и рассказал ей про русских подлин
но, но что «быти вам вскоре у королевны нельзя,
потому что в Лунде моровое поветрие и она для
морового поветрия из Лунды выехала».
Вместе с тем Карлейль сообщил русским по
сланникам весьма неприятное известие: литов
ский король, соперник Ивана Грозного, тоже
прислал к королевне гонца, предлагая заключить
военный союз; «а того не ведаю, с кем у него во
йна будет»,— многозначительно прибавил а н
гличанин. Елизавета, очевидно, желала сначала
закончить переговоры с литовцами и потому
не очень торопилась принять русских послов, от
говариваясь моровым поветрием только для вида.
Хотя в Лондоне тогда действительно свирепство
вала эпидемия натуральной оспы, но Елизавета
все же нашла возможным получить в Виндзоре
из рук толмача Елизара письмо от английского
доктора Романа при дворе Ивана IV. По словам
Елизара, королевна ему сказала: «Послам у меня
вскоре быть нельзя, для того что в Лунде моровое
поветрие».
Елизавета еще довольно долго испытывала
терпение послов. I октября к Федору и Неудаче
приехал от королевны служивой немчин Хри
стофор Хучдон и говорил им от королевны, сняв
шляпу: «Нет ли вам какие нужи и корм наш до вас
доходит ли? да и о том королевна велела вам гово
рите, чтоб вы не кручинились о том, что она вам
у себя на посольстве быти долго не велит; затем
вам у нее на посольстве быти вскоре нельзя, что
в Лунде моровое поветрие и она живет в городе
Вынзоре со своими с дворовыми не со многими
людьми, а ближних всех своих людей и совет
ников роспустила по своим именьям, а держати
де у себя многих людей для [то есть из-за] по
ветрия не смеет. А ныне де вас королевна при
казала перевесть в село в Улючь [Woolwich, ныне
на окраине Лондона] и велела вам дати двор сто-
яти лучше и пространнее того двора, на коем вы
ныне стоите». На это Федор и Неудача отвечали,
что нужды никакой не терпят, корма у них доста
точно, а нужда у них в том, чтобы «исправить по
сольство». «А стоять нам где ни велит королевна,
тут нам равно». Христофор Хучдон сказал: «Яз де
те ваши речи до королевны донесу».
Через несколько дней приехали «аглинские
гости» — купцы, члены Московской компании,
человек с тридцать,—и сказали, что королевна ве
лела перевести послов на лучшее место, в село Уу-
лич. На это послы отвечали: «Мы жаждаем того,
чтоб королевна велела нам быть у себя на посоль
стве, не задержав нас. А двор нам стоять где ни
велит дать, в том ее воля, по ее жалованью везде
нам ровно». А аглинские гости говорили: «Иного
де с нами приказу от королевны нет никоторого;
только с нами приказу от королевны, что вас ве
лено перевести и поставить в селе Уличе и корм
велено давать доволен». Итак, послов постави
ли в Уулич, который тогда был в 8 километрах
от Лондона.
24 октября опять приезжали к послам шесть
знатных англичан и среди них Томас Рэндолф,
бывший в 1568 г. послом в Москве. Томас, сняв
шляпу, говорил: «Государыня де наша королевна
Елисаветь велела вам поклониться да велела вас
спросити: нет ли вам какие нужи и корм вам до
волен ли доходит?» Это начало уже раздражать
Писемского, и он вежливо, сняв, как и Рэндолф,
шапку, но вместе с тем решительно заявил: «Ко-
ролевным жалованьем [то есть милостью) нам
нужи нет никакие, и корм нам дают. А тебе гово
рим, чтоб ты наши речи донес до королевны, чтоб
нам королевна велела у себя быть на посольстве».
Наконец , 4 ноября Елизавета приняла П и
семского и Ховралева в Винзоре. Отправились
они туда по Темзе на специально присланных
за ними лодках. В Винзоре послов встречали
весьма торжественно: Елизавета прислала за ними
собственную карету («колымагу»), в которой их
доставили ко дворцу. У подъезда послов встречали
17 человек, из коих князь Монтегю и князь Норис
с послами «витались за руки» (то есть пожимали
руки), а затем пошли во дворец, причем «шли они
оба у Федора и Неудачи с левые стороны».
