Предисловие

Глава 1. Корни
Глава 2. Выбор пути
Глава 3. Пора надежд и свершений
Глава 4. Признание
Глава 5. Истоки творчества
Глава 6. Лад
Глава 7. Хроника крестьянских бед
Глава 8. Единомышленники
Глава 9. Горький вкус власти
Глава 10. Зов Мельпомены
Глава 11. Городские проблемы
Глава 12. Белов - публицист
Глава 13. В поисках истины

Основные даты жизни
и творчества В.И. Белова

Список правительственных наград, почетных званий и литературных премий В.И. Белова

Фото

Глава 6

ЛАД

В последующей главе речь пойдет о разладе крестьянской жизни, о ее бедах и судьбах, в большинстве своем несчастливых, печальных.
Лад же Белова - уклад обычной, нормальной жизни крестьянина, в общем-то, вполне благополучной и даже радостной, счастливой отразился в его мировоззрении и, несколько выходящей за обычные рамки его творчества, книге «Лад».
«Лад» - не повесть, не роман, не публицистика, не поэма - это очерки о народной эстетике. Эстетика, как известно, учение об искусстве, исследующее сущность и формы прекрасного в художественном творчестве, в природе, в жизни. Если коротко - это наука о прекрасном, о красоте, в отличие от этики, как науки (учению) о нравственности (морали). В этом произведении присутствуют и этические элементы.
Печатался «Лад» по частям в журнале «Наш современник» в 1979 - 1981 г.г. Отдельной книжкой вышел в 1982 году в издательстве «Молодая гвардия». Затем книга неоднократно переиздавалась.
Первая часть книги посвящена описанию народных ремесел и промыслов. Вторая - укладу крестьянской жизни, одежде, играм крестьян. Третья - рассказывает об обычаях и традициях, праздниках, речи и песнях, народной скульптуре и других основах жизни деревни. Каждая часть имеет подзаголовки. Повествование ведется от лица автора, перемежаясь с авторскими отступлениями, размышлениями, воспоминаниями. Главная мысль «Лада» - передать и увековечить лад крестьянской жизни, каким он был не так уж и давно.
Подготовка материала и написание книги заняли десять лет. Это совершенно оригинальное, фундаментальное произведение с этнографическим оттенком, отразившее быт и культуру преимущественно народа северного края, в основном Вологодской и соседней Архангельской областей. Значительную часть материала для книги Белов почерпнул из рассказов своей матери Анфисы Ивановны.
В очерках есть все о крестьянской жизни, ее культурно-бытовых основах: от описания времен года до рытья колодцев, от свадебного обряда до народной ярмарки. Описываются здесь и сказки, и бывальщины, и бухтины. Говорится о выращивании и обработке льна, ткачестве, работе пастухов и конюхов, о строительстве и устройстве домов, бань - все это изложено связно и последовательно с авторскими ремарками и лирическими отступлениями, ссылками на конкретных «живых» героев. Все это единый вдохновенный рассказ о полноценной, текущей как широкая северная река, народной крестьянской жизни.
В предисловии к своей необычной книге Белов отметил, что стихия народной жизни необъятна, и повествовать о ней можно бесконечно. Он также заостряет внимание на том, что русская национальная культура, традиции, обычаи берут свое начало именно в деревне. Культура и язык также тесно связаны между собой.
Одним из условий и оснований лада крестьянской жизни является ритм. Любое нарушение ритма (война, мор, неурожай) лихорадило весь народ. Ритм проявлялся также в цикличности сельскохозяйственного труда и жизни. Сельские ремесленники были настоящими мастерами своего дела, а иногда их мастерство достигало художественных высот, поэтому мастера называли художником, а художника - мастером.
«Лад» не просто этнографическое, а философско-эстетическое, эпическое исследование. Не простое описание основ и уклада народной жизни, но художественное переосмысление, сопереживание, соучастие во всех событиях крестьянской жизни, как своей собственной. Вот поэтому книга необычна, нестандартна.
Лад, как идея книги Белова, - писал Ю.Селезнев, - это и есть суть «крестьянской вселенной», согласное единство материально-трудового и духовно-нравственного начал. «Лад - это библия крестьянской жизни, это и гармония, мир в душе человека», - так отозвался об этом произведении С. Викулов.
«Книга не случайно называется «Лад» и рассказывает о ладе, а не о разладе крестьянской жизни, - пишет Белов. - Она была задумана как сборник зарисовок о Северном быте и народной эстетике. При этом я старался рассказать лишь о том, что знаю, пережил или видел сам, либо знали и пережили близкие мне люди».
Доверенное лицо В.И.Белова при избрании его депутатом Верховного Совета СССР, профессор, доктор экономических наук, заведующий лабораторией комиссии по изучению производительных сил и природных ресурсов при Президиуме АН СССР, эксперт ООН по окружающей среде М.Я.Лемешев, характеризуя «лад жизни» писателя, отметил в своем подопечном большой жизненный опыт, уважение со стороны крестьянства, знание хозяйства, твердость, ум и многие другие положительные качества. Свой рассказ о Белове он начал необычными словами:
«Нет, не перестала русская земля рожать богатырей! - именно с этого восклицания захотелось мне начать заметки о Василии Белове - человеке и писателе. Понимаю всю парадоксальность подобного утверждения по отношению к нему - человеку отнюдь не богатырского сложения. Но ведь богатырство-то не только в силе, но и в духе...». Что кается книги «Лад», Лемешев считал, что она должна быть постоянно перед глазами каждого, кому дорога отечественная история и культура.
Цель написания книги угадывается в словах самого Белова: «Вне памяти, вне традиций истории и культуры, на мой взгляд, нет личности. Память формирует духовную крепость человека... Беречь надо память. Для памяти и пишу».
«Беловский лад - не в предмете изображения, он - в сердце художника изначально, с детства», - писал И.Рогощенков.
Культура обладает глубокой преемственностью, размышляет он в предисловии к «Ладу». Нельзя воспитать в себе высокие нравственные начала, не зная истории быта и культуры своего народа.
Для памяти и воздвиг Белов «памятник нерукотворный», только не самому себе, как Пушкин, а своей родной северной деревне. Чтобы не забывали потомки, как жили их деды и прадеды, чем они жили, как сливалась их жизнь воедино с жизнью природы, как они верили, любили, радовались, укрепляли лад своей жизни мастерством рук своих и неустанным трудом. И не только не забывали, но и учились бы кое-чему у своих предков.
Многое из того, что было создано веками, еще осталось в русских деревнях, еще живо и еще, может быть, сохранится не только для памяти, но и для радости, счастья, мира, красоты. Много, правда, в деревнях разрушено, утрачено, разворовано, но и многое еще осталось. И не только в деревнях.
Вот скачет всадник по земле русской, по полям и весям, селам и городам на лихом скакуне и рассказывает потом людям об увиденном.

...Видел я деревни, села
И большие города,
Слышал песни, смех веселый,
Как гуляет слобода.
Как в цветастых полушалках
Девки водят хоровод.
Видел, как прядут на прялках....
Как талантлив наш народ!
Берестяные кадушки,
Кистяные кушаки,
Кружевные накидушки,
Расписные туески,
Изразцовые печурки,
Плетеные кузова,
Разноцветные фигурки,
Расшитые рукава,
Украшенья из финифти,
Черни, кости, янтаря,
В кольцах бисерные нити,
Переливы хрусталя,
Да льняные покрывала,
Да пуховые платки
И других чудес немало
Сотворяют мужики...
Видел рубленые избы -
Все карнизы в завитках!
Вот в такой избе пожить бы,
Да попить бы молочка!
Да похрупать бы груздочков,
Семги стылой построгать.
Полежать бы на полочке,
Пихтой спину похлестать.
А потом, присев на лавку,
Из ковша кваску попить,
Босиком пройтись по травке -
Двести лет захочешь жить!* [* Здесь и далее, если не указано иное, стихи - автора].

Все это еще сохранилось в вологодских деревнях и селах, музеях, в русских народных художественных промыслах. Все это можно потрогать руками, полюбоваться на красоту. Вологда, Тотьма, Кириллов, Великий Устюг, Красавино, Холмогоры и другие города сохраняют и умножают культурные ценности своего народа. Развиваются центры народных ремесел. Многие умельцы работают на дому. На многочисленных вологодских ярмарках, выставках можно увидеть и глиняные игрушки, и кружева, и птиц счастья из щепы, и поделки из дерева, бересты, и многое другое.
Замысел книги, ее канва, вырабатывался Беловым с помощью матери. Много она ему в этом деле помогла. «Старших-то слушались, - рассказывала Анфиса Ивановна. - Бывало, не спросясь, в чужую деревню гулять не уйдешь. Скажешь: «Ведь охота сходить». Мать, а то и бабушка ответят: «Охотку-то с хлебом съешь!» Либо: «Всяк бы девушку знал, да не всяк видал!» А пойдешь куда на люди, так наказывают: «Рот-то на опашке поменьше держи». Не хохочи, значит».
Дед Анфисы Ивановны Михаил Григорьевич любил мудреные пословицы да приговорки. «Без смерти не умрешь», - любил он говорить. Или «не делай добра, ругать не будут». Вроде бы должно быть все наоборот, но в жизни бывает так, что чем больше человек делает, тем больше на него наваливают всяких дел, а потом еще и обвиняют, если не справится. За чаепитием дед приговаривал: «Ох, при себе-то и пожить!».
Анфиса Ивановна тоже знала много разных пословиц и поговорок.
«Заведет Анфиса Ивановна о чем-либо речь и вдруг посредине бывальщины остановится, вздохнет: кабы про этого достойного человека словцо к бумаге приколоть, какой внукам был бы пример! Или: вот про это все как-то помнить перестали - ой, зря! А Василий Иванович, он возле сидит, он материны замечания на ус мотает», - вспоминал А.Брагин. Анфиса Ивановна, если доведется услышать интересную историю, чтобы не забыть ее, на бумагу запишет - «для Васи». Вот так и работали над «Ладом» мать и сын Василий.
«Лад» разрушил давнее, стереотипное представление о том, что крестьяне - темные, некультурные люди. Напротив, они еще более совестливые, выдержанные, скромные, душевные. С какой теплотой и любовью описывает Белов лад деревенской жизни. Слова берут за живое, воссоздают яркие картины естественных человеческих отношений с природой, с животным миром. Разговор с читателем ведется доверительный, совершено непринужденный, в котором нет-нет, да и проскочит заковыристое словцо, освежит поговорка или пословица, примета, а то и загадка.
Текст «Лада», дополненный иллюстрациями и фотоснимками Н.Заболоцкого, воспринимается особенно хорошо. Действительно, такую книгу каждый читатель хотел бы иметь в своей библиотеке. К сожалению, такой возможности нет. На «Лад» меняли вологжане в магазинах лучшие книги из своих библиотек, вспоминает Вера Маленькая.
«Когда-то все на Руси начиналось с весны. Даже новый год.
Весной забот полон рот. Сначала землю нужно спахать, потом посеять. И все нужно сделать во время, не опоздать. Бывает и так, что иной торопыга, не успела еще ройда (мерзлота) выйти, поехал пахать, обрадовался, свистит погонялкой. Выкидывает семена в холодную землю - глядишь, уже с осени ребятишки пошли по миру.
Вообще на севе у пахаря и коня должно быть полное взаимопонимание. Если начнут скандалить - ничего не получится. Хороший крестьянин пашет без погонялки, лошадь свою не материт, не ругает. Действует на нее лаской, уговорами, а иногда стыдит ее, как человека».
Читаешь эти сроки из «Лада» и кажется, как будто рассказывает чудесную сказку старичок о каком-то далеком царстве-государстве, где люди жили, не тужили, да хлеб в молоко макали. А старичок рассказывает дальше.
«Это она, земля, кормит и поит, одевает и нежит. Голубит в свое время цветами, обвевает прохладой, осушая с тебя пот усталости. Она возьмет тебя в себя и обнимет, и успокоит навеки, когда придет крайний твой срок...».
Даже, казалось бы, такое неприятное действо, как похороны, передается Беловым с какой-то умиротворяющей лаской, любовью к человеку и к земле, его взрастившей. Она же и забирает его обратно. Сколько нужно иметь любви к земле, чтобы так о ней написать!
«Я не знаю другого примера, - пишет Белов, - где бы работа совершалась с таким старанием и любовью, как работа крестьянина в поле. Пашня, посев, жатва - все превращалось в какое-то священнодействие».
Кроме чисто земледельческого труда крестьяне постоянно занимались другими делами. Среди них были прекрасные плотники, кузнецы, сапожники, печники, гончары, лодочники и даже пивовары. Охотниками и рыболовами было почти все население мужского пола, и потому прибавка к столу у радивых хозяев всегда была. Всей семьей собирали грибы и ягоды. Хватало работы и женщинам. Они рожали и воспитывали детей, пряли, ткали, шили, варили, стирали, ухаживали за домашним скотом, да еще и работали в колхозном хозяйстве. Крестьянское хозяйство, пишет Белов, было живым организмом, многообразным и цельным в то же время.
Прекрасна летняя пора. Когда же цветет лен, то спускается на поле «сквозящая синь северных летних небес... Одни лишь краски Дионисия могут выразить это ощущение от странного сочетания бледно-зеленого с бледно-синим, как бы проникающим куда-то в глубину цветом».
Родная деревня, родительский дом были для крестьян чем-то неразрывным от их жизни, их существования. В деревне даже какой-нибудь забулдыга найдет и сочувствие, и понимание, и прощение, христианскую милость. Родной дом находился у крестьян в ряду таких понятий, как «смерть, жизнь, добро, зло, Бог, совесть, родина, земля, мать, отец, считает писатель. «Родной дом существует, пока тепел очаг. Это тепло равносильно душевному».
Деревня, дом, семья воспитывали и нравственные качества, говорится в книге. Такие, как почитание родителей, стыдливость, честь, совесть, долг. Девичий грех был несмываем. Также и парень, имевший связь с женщиной до свадьбы, считался «порченным». Супружеская верность считалась мерилом семейного благополучия. Как бы эти слова пригодились современной молодежи!
Третью часть очерков Белов посвятил обычаям и обрядам, без которых деревня не была бы деревней. Свадьба, крестины, похороны, проводы в армию, помочи, сходы, гулянья, святки — непременно были связаны с определенными правилами, которые должны были всеми соблюдаться, чтобы все было как у людей, честь по чести. Также на примерах преданий, бывальщины, сказок, песен, частушек рассказывает он об истоках и искусстве народного слова, фольклора. Многие обычаи и традиции сохранились до нашего времени и соблюдаются даже горожанами.
Свадьба - самый яркий пример драматизированного обряда, пишет Белов. Действие свадьбы длилось много дней, оно втягивало в себя множество людей, родственников и неродственников, касаясь, иной раз, не только других деревень, но и других волостей. Все начиналось со сватовства. Потом родители невесты ходили смотреть место, где будут жить молодые. Бывало так, что смотрящие место по одному виду дома не решались отдавать дочь замуж. Затем происходит помолвка. У Белова это называется сговором, рукобитьем. Приезд за дарами - следующий акт свадебного действия. И заканчивается все венчанием и свадьбой, свадебным пиром. До свадьбы практиковались также девичники, когда невеста проводила последний день в своем доме с подругами.
Прохождение свадьбы сопровождалось многими обрядами. Принимались во внимание многочисленные приметы счастливого или неудачного брака. Невесты, как правило, выходили замуж девственницами, в отличие от нынешних, для которых девство считается за пережиток прошлого, домостроевщиной. Не зря по этому поводу существует анекдот. Армянское радио спрашивают: что должна сделать новобрачная, чтобы не испачкать простынь? Отвечают - она должна вымыть ноги. У Белова есть рассказ
«Медовый месяц». Одна из подруг молодой жены говорит: «Колюшка-то у нее до цево стыдлив... После-то свадьбы ведь врозь и в баню ходили... Больше нидили жили, а она все в девках...». А тут забрали мужа на войну, так и осталась Киюшка в девках на всю жизнь. Вот такие случаи бывали в деревнях.
Крестины в деревне считались обязательными. По народным поверьям, душами некрещеных детей распоряжается дьявол.
К похоронам относились спокойно. Смерти боялись только слабые духом, пишет Белов. Умереть, не намаявшись и не намаяв близких людей, представлялось нормальному человеку величайшим и самым последним благом. Традиционно отмечали родственники умерших девятый и сороковой день. Все эти обряды имеют под собой исторические корни.
Таким был деревенский лад в описании Белова. Таким он запомнится нам и таким останется в памяти благодаря этой замечательной книге.
«Лад» - книга уникальная, неповторимая. Это не еще одна книга, а единственная в своем роде - поделился своими впечатлениями после прочтения очерков в письме Белову известный критик Вадим Кожинов.
К великому сожалению, крестьянский лад уходит из нашей жизни, если не сказать, что уже ушел навсегда. Об этом говорит сам автор в послесловии к роману «Час шестый», об этом можно судить, побывав в любой из деревень, об этом свидетельствует и книга Белова «Повесть об одной деревне». Герои ее нам уже знакомы. Первый рассказ «Коч» был написан в 1988 году, последующие - в течение 1992 - 1996 годов.
Повесть состоит как бы из отдельных рассказов, объединенных одними и теми же героями: деревенские старики Коч и Киюшка, тракторист Валентин, ветеринар Туляков, Марья Смирнова, ее дочь Ангелина.
Деревня конца XX века предстает перед нами «во всей красе» постперестроечных времен. Духовное разложение общества, прежде всего городского населения, оказывает влияние и на деревенских жителей. Процветает алкоголизм, разрушение семейных устоев, безверие, неуважение к властям, которые якобы стараются улучшить жизнь народа. Герои повести не стесняются в выражениях и говорят то, что думают, что наболело на душе, чему противятся внутренне, но ничего сделать не могут.
Хотел, было, Валентин от алкоголизма полечиться, но не получилось, философская подкладка не та: «Вон, Ельцин пьет не меньше меня. При Горбачеве все Политбюро пьянствовало, один Лигачев не пил, закодирован был». Тут и товарищ по несчастью (Валентин был в наркологической клинике) его поддержал:
«Ельцины, Горбачевы, все заодно. И врачи заодно с начальством, сперва споят, потом лечиться заманивают».
Ушел Валентин от нарколога, решил бутылку купить. Зашел в одну лавочку и глазам не поверил: на полке стояла икона Николая Чудотворца, та самая, которую он лично положил в гроб, когда хоронили Гелькину бабушку... Догадался, откуда икона. Спросил адрес продавца, нашел его, вздумал вывести на чистую воду всю шайку, однако вскоре труп его нашли путевые рабочие в километре от райцентра. Осквернители могил не захотели оставлять в живых такого свидетеля.
- Как дальше существовать колхозам, если молоко стало дешевле солярки, а кирпич дороже буханки хлеба?! - рассуждает ветеринар Туляков.
- Пусть в городах-то вместо хлеба глину жуют, а кирпичи грызут вместо Сухарев,- поддерживает его жена Коча Киюшка.
- Не будут они кирпичи грызть! - стучит ладонью по столу Туляков. - Вся Москва завалена привозными харчами, а наше вологодское масло не требуется.
Туляков разъясняет свою позицию дальше, предрекая полный крах колхозу:
- Запчастей на складе полно. Да не по карману, горючее тоже не купишь... И ферме каюк - коровы лейкозные.
Киюшка захотела узнать, почему коровы стали заразными, на что ветеринар резонно (хотя и под большим хмельком) отвечает:
- У овец бруцеллез, у кур сальмонеллез. У коров лейкоз, а у людей СПИД... В цивилизованном обществе все должно быть заразным.
Насчет СПИДа Туляков делает такой вывод:
- Либо СПИД, либо стыд. Одно чево-нибудь.
Лейкоголиками окрестила Мария Смирнова начальство и мужиков, которые даже свою собственную кровь сдают да пропивают.
Когда разговор заходит о деньгах, Туляков и тут оказывается в своей тарелке:
- Нынче за деньги человека убить, что чаю стакан выпить. Банкиров вон только щелкают.
Марья Смирнова выносит существующему в государстве порядку приговор:
- До чего мы дожили, Царица небесная! На поминках пляшут, белым хлебом скотину кормят. Видно, близко конец свету. Вся беда от вина да от телевизора. В телевизорах-то совсем голые. Ноги закидывают выше ушей, диво, как не стыдно. Стрылеют друг дружку, колотятся, ногами дрыгают, кричат, как поросята, будто их режут! Поют неведомо што. Либо совсем срамоту показывают, хуже скотины... А вот еще начали деньги считать везде! Вкруговую - одне деньги, одне деньги... Считают, да друг дружку омманывают, а то и грабят... Истинно, близко миру конец, заматерела бесовская власть, растеклась по грешной земле во все стороны, и конца ей не видно.
Везде бесы лукавые, и по конторам, и в телевизорах, везде оне, а мыто глупые им и прислуживаем...».
Легко догадаться, что устами Марьи говорит сам писатель, неоднократно высказывавший подобные мысли в публицистических статьях. Впрочем, нельзя исключать, что и простая деревенская старуха поднаторела в этих вопросах и шпарит, как заправский полемист.
В деревне, о которой рассказывает Белов, осталось всего четыре дома, да и живут-то в них в основном старики. А каково положение деревни? Ни о каком ладе уже говорить не приходится. А ведь был лад-то! И жили крестьяне некогда богато, зажиточно (применительно к тем временам). Нынешние колхозы в большинстве своем еле сводят концы с концами, ибо стали они разными ООО и еще не поймешь чем.
Такой грустный вывод можно сделать после прочтения «Повести об одной деревне». А сколько их таких еще осталось в стране? Это никому, наверное, точно не известно.

далее