92 / 196
ЛЕВ КОТЮКОВ
и, прежде, чем исчезнуть в ее смрадных недрах, кричит что-
то ободряющее вослед.
А с танцплощадки навстречу нам летит в теплую тьму
мелодия и слова:
“Под небом Парижа, под небом Парижа в вечерний
час!.. "
Увидеть Париж — и умереть!
Какой красивый слоган.
Увидели, но не умерли.
А Рубцову оставалось всего пять лет на все про все на
этом свете. Но никто, кроме него, не ведал об этом. Но,
быть может, сам Рубцов отказывался верить своим тяж
ким предчувствиям, ведь еще не было написано: “Я умру в
крещенские морозы...” .
Ведая неизбежное, он силился преодолеть свое ясноз-
нание, ибо оно владело им, но не принадлежало ему. Пре
одолеть прежде всего стихами. И не об этом ли замечатель
но и грустно он сказал:
И всей душой, которую не жаль
Всю утопить в таинственном и милом,
Овладевает лунная печаль,
Как лунный свет овладевает миром.
А иногда, наперекор всему, браво, игриво и бесшабаш
но прогнозировал свое грядущее:
Стукнул по карману
—
не звенит!
Стукнул по другому
—
не слыхать.
Если только буду знаменит,
То поеду в Ялту отдыхать.
Одни увидели Париж — и не умерли, и весь свет иско
лесили и одурачили, а Рубцов погиб, стал знаменит, но так
и не отдохнул ни в Ялте, ни в иных уютных местах в крат
кое время своего земного бытия перед полным слиянием с
милосердной вечностью и немилосердным бессмертием.
О, Боже, Боже, почему душа иногда отказывается сама
себе верить?! Почему я упорно не могу понять, что давным-
91