Глава 8
От Пачуки до Эройка-Ситакуаро места пустынные, глу
хие. Зато хватает зверья и мрачных легенд... Именно там,
неподалеку от Южного тракта, и жил Гарсиа —сорокапяти
летний бирюк, богатством которого были конь, ружье да
реата.
Это был крепкий мужик мексиканских кровей с хорошо
продубленной кожей и силой быка. По натуре своей он был
угрюмым, замкнутым, и оттого жил совсем один в доме, кото
рый сам же и смастерил из обожженных глиняных кирпичей
да привезенного из лесу дерева.
В Эройка-Ситакуаро шептали, что, заслышав голоса зве
рей и птиц, Гарсиа частенько отвечал им, мог подозвать к
себе пуму, оленя, сурка... Быть может, и тех, кто водился в
дымящих безднах каньонов, и тех, кого не мог зреть челове
ческий глаз...
Сам Гарсиа об этом упрямо молчал, точно набрав в рот во
ды. На кормежку и жизнь он зарабатывал охотой и собира
тельством, сдавая торговцам мясо, шкуры, коренья и мед. Но
сегодня с утра пораньше он не оседлал коня и не набил се
дельную сумку вяленым мясом.
Когда дичь уходила из этих мест, Гарсиа пил, и пил круто.
Но нынче рука его поднимала флягу не из-за отсутствия на
равнинах оленя. В прошлую лунную ночь он вернулся без до
бычи, и первым делом после того, как была запалена свеча, он
приложился к чиче.
Гарсиа не знал, сколько залил в себя крепкого зелья, пуга
ло другое: сколько ни пил он, хмель даже не коснулся его.
Он заговорил сам с собой шепотом, как помешанный...
— Это ОН... ОН пришел к моему дому...
Гарсиа прилег на потемневшие от дождей и солнца доски
крыльца и пустым взглядом уставился в ветхий карниз. По
следние три часа его изводила головная боль, она накатывала
неспешным прибоем и своими волнами смывала долгождан
ный сон.
Наконец веки его закрылись. Бродяга прислушивался к
доносящимся звукам: тихому дыханию ветра, жужжанию
насекомых, перекличке лесных птиц и к глухому сердцебие
нию в своей груди. Что подарит ему нынешний день?
376
