выдрать из ольстра последний пистолет. Мимо пронесся
Алонсо. Свесившись набок, скрываясь за боком коня, он
стрелял из-под брюха с дьявольской меткостью.
В облаке пыли Фернандо разобрал несущиеся на него ко
пыта коня и всадил свинцовый орех на десять футов выше.
Кто-то вскрикнул; конь пролетел мимо песка и гари, а наземь
грохнулся труп чернорясника. В следующий миг адская боль
брызнула по всему телу ручейками кипящего железа. Мир
оборвался, нырнул в алую тьму.
— Гос-по-ди... —Взгляд Фернандо накалился мукой. Тя
желая, будто разбухшая, рука еще цеплялась, ломая ногти, за
шкуру коня, когда в упор грянул выстрел и жгучее железо
вновь заструилось по телу.
Пепельной тенью скользнула умирающая мысль. В углах рта
закурилась, залопалась красная пена, брызнула горячей росой
на холку коня. Фернандо сорвался с седла, будто с высоченной
крепостной стены: сильно и тяжисто, растопырив пальцы.
Перед его открытыми глазами проносились комья земли,
жужжали пули, колыхалась трава и стояло бездонное небо.
Алонсо содрогнулся, упавшее тело брата поплыло перед
глазами...
— Псы! Псы-ы-ы-ы!!! —Сабля Алонсо пырнула небо сия
ющей голубой сталью и вновь вынырнула через мясо и кости
сырой и черно-багряной.
Посеревший от ужаса монах готов был разорвать свой рот
от боли —его рука, сжимавшая эспадилью, валялась рядом в
траве.
Их осталось семеро, дышащих ненавистью и смертью. Се
меро против одного —крапленого кровью своих ран, держа
щегося в седле на последнем пределе.
Лоренсо по-волчьи чуял, какое отчаяние клокотало в гру
ди Алонсо. Монах был фанатом Ордена, как и шестеро ос
тальных. И смерть, принятая за своего генерала и Христа, бы
ла для них высшей наградой небес в этой бренной жизни.
Кони монахов двинулись широким полумесяцем. Беспо
щадные глаза, солнечные блики на изогнутой стали, конские
морды и вновь беспощадные глаза... С каждым мгновением
все ближе, ближе...
13 Барабаны
385
