г
Хлопало на полосатом древке знамя с черно-желто-сини
ми полосами и рассеченным щитом посередине, в ярком пур
пуре коего красовался средневековый замок, а по белому
нижнему полю в боевой стойке, на задних лапах, застыл цар
ственный лев.
Страх и восхищение —оба эти чувства сливались в душе
Початка, превращаясь в один нескончаемый поток. В горя
чем воздухе запахло смертью. Вконец ошалелый возница по
началу взад-пятки, а уж потом кубарем покатился по склону,
цепляясь за наждак камней, стирая в кровь пальцы.
А королевские кирасиры, сияя зеркальностью стали, по
добно широким волнам морского прибоя, продолжали нака
тываться и пенить вершину.
Только теперь Антонио окончательно понял причину
скоропалительного бегства монахов и майора. Все они, и он
в том числе, оказались горстью зерен меж двух жерновов,
которым вот-вот суждено было сойтись не на живот, а на
смерть.
Мятежники не потеряли присутствия духа в этой ситуа
ции. Они споро рассыпались в цепи, с норовистой заученно-
стью развернули пушки, укрыли женщин и детей в глуби
не леса.
Свирепое жужжание роя пуль над головой подогнало Му
ньоса к империалу, у которого уже возились дон Диего, Ми
гель и...
— Тереза! —В излохмаченных штанах со слетевшими по
мочами, красный, что стручок перца, папаша Муньос буравил
взглядом выбежавшую из-за кареты дочку. —Какого черта
ты здесь, бесовка?
В запале Початок позабыл о пулях и об угрозе; цапнул ее
за волосы и подозрительно прошипел:
— Он хорошо вел себя?
— Конечно, нет! —Дочь весело блеснула глазами. —Но
это было как в раю.
— Тварь, ты лежала под ним? —Антонио злобно покосил
ся на майора, который вместе с Мигелем освобождал колесо
из каменных челюстей.
— Нет еще! —не моргнув соврала Тереза, как вдруг желез
ная гора лязгнула сталью, в небо впились серебряные стрелы
боевой трубы, загрохотали громом литавры и взревела под
393
