ший в гавани, куда приходили суда со всех концов
света, бредил морем и еще в детстве твердо решил
стать моряком.
Вспоминалась и оставшаяся на Кадьяке Анна Гри
горьевна. Разве не диво, что гибкая, пугливая, как
горная козочка, дочь кенайского вождя, дарованная
правителю в знак дружбы и уважения, стала ему
женой и родила троих детей — Антипатра, Ирину и
Катеньку.
В то лето девяносто седьмого года, когда сын
появился на свет, он лишь силой обстоятельств, из-
за травмы ноги, задержался на Кадьяке. Но уже в
мае следующего года поплыл на легком суденышке
в Кенайскую губу, оставив младенца и мать, окре
щенную Анной, на попечение горничной девки. На
Кенае бунтовали племена, оскорбленные нападками
на них людей из компании Лебедева — Ласточкина,
враждовали меж собой и сами промышленники. Ула
див дела на полуострове, он немедля отправился в
Константиновскую крепость на острове Нучек, где
принял под свое начало отряд, не желавший более
служить у Ласточкина. Великий шторм обрушился
тогда на остров. Буря, не утихавшая несколько дней,
валила и вырывала с корнем могучие ели вокруг
крепости, трещал под порывами бешеного ветра кре
постной палисад, страшные молнии озаряли ночь, и
он молился в горенке, стоя на коленях перед обра
зом Спасителя.
Перед отъездом с Нучека он отправил экспедицию
на материк, на реку Медную, где так много погибло
посланных ранее разведчиков, чтобы все ж пройти
ее и установить дружбу с жившими по реке племе
нами. И когда в октябре вернулся обратно на Кадьяк
и вновь взял в руки маленькое тельце сына с глаза
ми, распахнутыми на мир, и уже темной головкой,
тот, увидев прямо перед собой обветренное, заросшее
щетиной лицо отца, вдруг истошно завопил. «Чего
горланишь? — сказал малышу Баранов. — Привыкай
к родителю твоему».
Но много ли внимания мог уделять он сыну, если
вскоре опять пришлось идти в морской поход — сна
чала в Якутат, где закрепились в заливе, у подножия
24
