рый дикие могут истолковать по-своему, грозят смер
тью, восторженные слюни распускать не стоит, и
тогда будет смотреть на окружающий мир так, как
давно смотрел на него сам Поточкин: все ли спокой
но, не притаилась ли рядом опасность?
Всем устраивал Тараканов Поточкина, если б толь
ко не эта его беззастенчивость в чувствах, когда
рядом с ними оказалась Калахина. Надо ли так бало
вать их, с глухим протестом в душе думал Поточкин.
Сам он давно жил вместе с крещеной алеуткой Мат
реной. Она обстирывала его и обшивала, научилась
готовить русские пельмени, да и рыба по рецептам
ее племени получалась у нее недурно. А что еще
нужно от бабы? И уж никаких таких придурковатых
шалостей, улыбочек, томных взглядов Ефим ей не
позволял. Когда же стала как-то Матрена подмазы
ваться к нему со своими ласками, он в сердцах вко
лотил ей крепкую затрещину, чтоб знала свое место
и поперед мужа не высовывалась. Бабу распустишь —
потом сам нахлебаешься.
И хоть не по душе были Ефиму все эти нежнос
ти Тараканова с его подругой, он все же понимал,
что присутствие в их отряде Калахины значительно
упростило обратный путь. Теперь, когда они подходи
ли к расположенным в низовьях реки селениям, Ка
лахина с одним из медновцев первая отправлялась
делать визит местному тоену, а возвратясь, говори
ла, что все в порядке, их ждут, и Поточкина с Та
ракановым встречали как дорогих гостей, угощали ры
бой, мясом, кто что имел, и наказывали, какие то
вары желательно получить им в будущем от русских.
А значит, главное, ради чего они предприняли этот
поход, было достигнуто.
Стоявшая у костра Калахина что-то сказала Та
раканову на своем языке, и Тимоха весело крикнул:
— Достаем миски, Ефим! Калахина говорит: уха
готова!
Вот же черт, на сей раз с восхищением подумал
о спутнике Поточкин, уже и языку ее обучился. А
когда они сели подле костра и начали трапезу, он едва
не поперхнулся: зачерпнув из котла, Калахина с важ
ным видом поднесла полную ложку Тараканову, вро
30
