И совсем по-родственному, спрятав лицо на груди Андрея,
казак залился слезами.
— Палыч, — Преображенский с трудом разлепил глаза
и протянул слабые пальцы, чтобы взять узловатую, род
ную руку. —Который час? Утро ль, ночь... Открой же дверь,
душно...
— Ночь, батюшка. А дверка и так отперта-с... проблемов не
ту. Шш-шш-шш! Куда, куда вы, родимец, вам нонче покой да
уксусные примочки! —встрепенулся Палыч, укладывая бари
на в постель. —Нуте-ка, испейте. —Старик подсуетился, про
тянув бумажку с порошком и кружку. —Сие Петра Карлыч за
нарядил... и велели ропотных жалоб ваших не слушать... Жар у
вас, барин, после шторму...
Андрей облегченно вздохнул, покорно выпил горькую
дрянь, оставленную фельдшером, и заботливо утер ладонью
застрявшие в моржовых усах слезы Палыча.
— Она хоть и пакость, касатик, а легчит, шельма, лег
чит... —Широкие, словно из дерева вырубленные, руки Палы
ча нежно гладили капитана. —Отлежитесь, голубь, и вновь
расправите крылышки... Проблемов не будет... Вы хоть и в си
лу вошли, вашескобродие-с, а для меня все что дитя малое...
Спите, соколик, спокойно... я возле дозорить буду... Слава те
бе, Господи, в сознанье пришли!
Глава 18
Беседа с капитаном, бутылка муската, кою способила слу
жанка, отсорочившая по поводу «каторжного виду» бродяги,
взбодрили Аманду. Однако, когда вино было выпито и Пре
ображенский раскланялся, она вновь ощутила бесприютное
чувство тревоги и одиночества.
Смеркалось. Синие тени легли в каюте. Слышалось частое
чмоканье волны да сопенье уткнувшейся в подушку служан
ки. Леди отложила Библию. Сумерки загустели, сизое стекло
стало фиолетовым, пламя свечей обозначилось ярче, и мину
ты, казалось, вытягивались в бесконечные часы.
Аманда томилась, не находя себе места. «И, право, —дума
ла она, —если бы не эта недотепа Линда с ее теплым участи
ем... я бы сошла с ума».
510
