С пристани на это чудо таращила глаза растянувшаяся
вдоль набережной толпа зевак.
Форменные военные корабли случались не такими уж час
тыми гостями в Охотске, а показательные учения, проводи
мые на них, и подавно были в диковинку для промыслового
люда.
Охотчане, просто-таки разинув рты от изумления, засмат
ривались на работу кадровых матросов; тыкали время от вре
мени перстами в сторону боевого корабля, чесали затылки,
взрывали пристань поощрительными выкриками. То тут, то
там слышались споры, либо сдержанные замечания помор
ских мужиков:
— Любо-дорого поглядеть...
— Дочиста диковина! Ишь, летают-то как, ровно прокля
тые!
— Зело, комар носу не подточит. Должно быть, важна пти
ца гнездится на ем, коли ребятушки так жилушки рвут?..
Черкасов и Преображенский стояли на капитанском мости
ке. Оба в морской офицерской форме: долгополые кафтаны с
двумя рядами медных пуговиц; их воротники, лацканы, раз
резные обшлага и камзолы спорили с молочной белизной чаек.
Преображенский поглядел на друга: тот был на удивление
бодр. Андрей улыбнулся в душе: вспомнилась дороженька из
дома. Покуда слушали захлеб поддужных бубенцов с басови
тым подвязком болхаря да всхрап лошадей с Купеческой до
пристани, Черкасов вконец разомлел, убаюканный под волчь
им пологом дорожной музыкой. Андрей, приободрившийся
таким оборотом, крикнул в загривок Палычу, чтоб тот живей
воротил лошадей... Не тут-то было: осоловевший, дымчатый
глаз моряка приоткрылся, хлопнул веком и так воззрился на
Преображенского, что тот сдался окончательно. «Что прика
жешь делать, ежли маневры справлять Черкасов любит, что
медведь бороться?»
Палыч пальнул кнутищем и гаркнул в сердцах:
— Дуй, черт в санях!
И бубенцы продолжили свой перезвон.
На палубу Черкасов сошел живцом, свежим как огурчик,
точно и пьян не был. Верно подмечено: «Пьян да умен, два
угодья в нем».
96
