Глава 15
Думами о костлявой с косой Преображенский голову не за
бивал. Времени всегда было в обрез —не та закваска, да и не
мог он допустить, что когда-то коснется его смерть липкими
крылами, заглянет в очи молчаливым зовом... Нет, он не боял
ся ее и понимал, что когда-то пробьет час... так ведь это когда-
то: глаза проглядишь —не дождешься. Но нынче Андрей Сер
геевич занедужил и, как шепнул переживавшему за дверьми
капитанской каюты денщику Петр Карлович, «вельми отча
янно!» Он только что осмотрел капитана, и бледность, и при
таившийся нездоровый блеск в глазах вызвали у судового
фельдшера неподдельное беспокойство.
— Ох ты, Господи! —взволнованно сетовал он, роняя не
померно длинные руки, которые казались прихваченными
нитками наживульку. —Вот не было печали, да черти сподо
били. Плох наш капитан —хворый.
Старый казак с усердием внимал, сердито покусывая обго
релый ус, и сокрушался:
— Вот, ить, напасть-то какй, Петра Карлыч! На днях, зна
чить, швартовые отдавать, а он, сердешный...
Кукушкин печально кивал и ломал пальцы; старомодный
парик сидел на нем набекрень. Оба помолчали, стоя у крюйт-
камеры1, где хранился пороховой запас «Северного Орла».
Утерев льняным платком от испарины шею, фельдшер посо
ветовал:
— По моему разумению, сон и покой —лучшее лекарство
ему. Какое тут плавание? Ты не прознал, часом, у капитана
имеются соображения насчет отплытия?
Палыч сурово погасил его надежду:
— Ну, ждите! Скажет его благородие-с. Плохо вы его, вид
но, изучили-с, Петра Карлыч. С характером он у нас, у-у-у, в
батюшку своего, то-то!
Неказистый Кукушкин переступил с ноги на
ногу,
будто
робея, простонал голосом слабым, словно бы с трещинкой;
затем поежился и еще пуще сник и без того покатыми пле
чами.
Вздыхая и охая, они принялись подниматься на палубу.
1 Пороховой погреб в подводной части корабля.
173
