Майор передал широкий пакет. Холеные пальцы с треском
вскрыли сургуч и извлекли послание.
«Хосе Луйанд, за подписью его величества, вице-королю
Новой Испании. Мадрид. 4 февраля 1814 года». Герцог ото
рвался на мгновение, нетерпеливым жестом пригласив гостя
присесть к своему столу.
Де Уэльва устроился в кресле так, что ничто не мешало
обозревать портреты, тускло поблескивающие на стенах. Их
было не менее сотни, старинных и современных, в тяжелых
багетах. Глядя на их бесконечную череду, на высокую падугу
потолка со скрывающимися в сумраке арабесками, на много
ярусную люстру, что гильотиной нависала над ним, он почув
ствовал себя усталым и ослабевшим. Ощущение усилилось,
когда андалузец увидел себя в зеркале. Мрачные чертоги от
чего-то тревожили, и он с удовлетворением вспомнил, что к
поясу у него пристегнут чудесный, английской шеффилд
ской стали клинок.
«Sacrel1Дрянь дело, —рассуждал сам с собой Диего. —
Надо же было потратить такую уйму времени, давиться гни
льем судового довольствия, без сроку бродить среди гноя
корпий, выжить, черт возьми, чтобы в конце концов пред
стать перед старым пузырем, налитым до краев малиновым
соком! Разыгрывать честную роль паяца... впрочем, если
щедро платят, если есть во мне нужда короля —вопросов не
задают».
Де Уэльва скосил глаза и... затаил дыхание. Эпистола еще
не была прочтена, а взгляд герцога остекленел.
«Pan de Dios!»2—майор не ожидал такого потрясения для
вице-короля, этого тертого, хитронырого лиса. Засквозили
подозрения и предчувствия, и он инстинктивно собрался с
духом в ожидании неведомой опасности.
В душном сумеречье за окном катнулось гулкое эхо, слов
но стукнула крышка гроба.
Герцог машинально утерся платком. Придвинул трехсвеч-
ный канделябр, перевернул письмо.
В нем подтверждалось, что сообщенные Мадриду све
дения об основании русскими поселения близ порта Ла-
1 Черт
(исп.).
2 Хлеб Господень!
(исп.)
262
