нов, Васильев и Алексей и откуда его перевели ко мне.
Описание их жилища навело на меня ужас: они были запер
ты в небольших клетках, сделанных из весьма толстых брусь
ев и поставленных одна подле другой, посреди огромного са
рая, так что клетки эти были окружены со всех сторон ко
ридорами; вход же в них составляли не двери, а отверстия,
столь низкие, что должно было вползать в них. Солнце ни
когда к ним не заглядывало, и у них господствовала почти
беспрестанная темнота.
Обнадеживание японского чиновника и разговоры с Ма
каровым несколько смягчили грусть мою, и за ужином стал я
в первый еще раз есть в Хакодате, и поел исправно, не
смотря на то, что здесь стол наш был весьма дурен и совсем
не такой, как в дороге*. Вечером принесли нам по одной
круглой подушке, похожей на те, какие у нас бывают на со
фах; наволочки были бумажные, а внутри шелуха конопляно
го семени.
10 августа, еще поутру, переводчик Кумаджеро известил
меня, что начальник города желает сегодня видеть всех нас
и что нас к нему поведут после обеда. В назначенное время
нас вывели на двор, одного подле другого, обвязав каждого
около пояса веревкою, за конец которой держал работник,
но рук уже совсем не вязали.
Нас вели очень медленно, почти через весь город, по
одной улице, в которой все дома были наполнены зрителями.
Тогда в первый раз мы заметили, что у них почти во всех до
мах были лавки со множеством разных товаров. С улицы по* В Хакодате кормили нас очень дурно, особенно сначала: обыкновен
ную нашу пищу составляли каша из сарачинского пшена, похлебка из
простой горячей воды с тертой редькой, без всякой приправы, горс
точка зеленого луку, мелко накрошенного, или вареных бобов, а иног
да, вместо луку или бобов, кусочка по два соленых огурцов или соленой
редьки. Изредка варили нам лапшу из бобовой муки, подавали гнилую
треску или китовый жир вместо редечного супу, и раза два в пятьдесят
дней дали по половине камбалы с соей на человека; есть давали три ра
за в день: в восемь часов поутру, в полдень и в четыре часа вечера; пить
же давали теплую воду, а иногда очень дурной чай без сахара.
[2б5 ]
