Наконец, в половине февраля Кумаджеро сказал нам за
тайну, что дело наше решено, но в чем состоит решение, до
прибытия нового губернатора, который уже назначен,
никто объявить нам не смеет под опасением жестокого на
казания; однако ж он может нас уверить, что худого ничего в
решении японского правительства для нас нет.
11 марта Хлебников впал в чрезвычайную задумчивость и
сделался болен; несколько дней сряду он не пил и не ел, да и сон
его оставил. Расстроенное воображение представляло ему не
понятные ужасы. В продолжение времени при разных обсто
ятельствах здоровье его хотя и поправлялось, но он не прежде
совсем избавился от болезни, как по приезде уже на шлюп.
* * *
18 марта прибыл новый губернатор и с ним, между прочи
ми чиновниками, приехали Теске, ученый из японской ака
демии по имени Адати-Саннай и переводчик голландского
языка Баба-Сюдзоро. Теске утешил нас известием, что но
вый губернатор имеет повеление снестись с русскими кораб
лями, почему тотчас разошлются во все порты повеления не
палить уже при появлении их у японских берегов.
Теске сказал нам, что японское правительство отнюдь не
хотело иметь с Россией никаких объяснений, считая по
прежним происшествиям и по объявлению Леонзаймо, что
со стороны правительства нашего, кроме коварства, обмана
и насилия, ожидать ничего нельзя; но Аррао-Тадзимано-Ка-
ми, допрашивая Леонзаймо вместе с нынешним губернато
ром, заставил его запутаться и признаться, что мнение свое,
будто Россия желает вредить Японии и что Хвостов действо
вал по воле нашего правительства, он говорил наугад.
Против других доводов членов японского правления он
также сделал достаточные опровержения, а потом склонил их
снестись по предметам существующих обстоятельств с погра
ничным российским начальством. Но как правительство их
хотело требовать, чтобы объяснение по сему делу русские ко
рабли привезли в Нагасаки, то он и на это сделал опроверже
ние, представив оному, что русские, получив такой отзыв
[407]
