приходил описывать южные Курильские острова, но с какой
целью, он этого не знает, а советует им допытаться от меня,
ибо я один знаю сию тайну, потому что инструкций моих от
начальства я никогда не показывал своим офицерам. Вто
рое, —что мы скрыли от них некоторые обстоятельства и в
разных бумагах не так переводили слова. Сверх того, Мур
много говорил о некоторых других предметах.
Теске, выслушав его, спросил, не с ума ли он сошел, что
бредит такой вздор на свою погибель. «Нет, —отвечал он, —
я в полном уме и говорю дело».
Тогда Теске вышел из терпения и сказал ему, что если он и
дело говорит, то теперь это поздно и ненужно, ибо прежнее
дело совсем уже решено и оставлено, а участь наша, несмотря
на старые дела, зависит от поступков наших судов, и если на
требование их доставлен им будет удовлетворительный от
вет, то нас отпустят. Но как он настаивал на своем, чтобы его
представили губернатору, то Теске жестоко разгорячился; на
последок, заключив, что Мур действительно лишился ума, ос
тавил его и, пришедши к нам, говорил, что Мур или сумас
шедший, или имеет крайне черное (то есть дурное) сердце.
На другой день Мур начал и действительно говорить как
сумасшедший; но подлинно ли он ума лишился или только
притворился, о том пусть судит Бог.
Дня через два после сего пожелал он, чтобы его перевели
к нам, на что японцы тотчас согласились и как его, так и
Алексея поместили опять с нами.
В это же время и ученый с переводчиком стали к нам
ходить всякий день. Первого из них мы называли академи
ком, потому что он был член ученого общества, соответст
вующего отчасти европейским академиям, а второго имено
вали голландским переводчиком. Последний начал прове
рять все словари русского языка, прежде собранные, и скоро
их поправил и дополнил. Он имел у себя печатный лексикон
голландского языка с французским и, узнав от нас француз
ское слово, соответствующее неизвестному русскому, тотчас
отыскивал оное в своем словаре.
[
4 1 3
]
