ло должно быть обстоятельно рассмотрено высшим прави
тельством, прежде нежели последует исполнение. Притом
описал я все, что Мур открыл японцам, дабы, известив о сем
Рикорда, приготовить его к ответам, какие при переговорах,
вероятно, от него будут потребованы. Между прочим, упомя
нул я, что, кажется, есть надежда помириться нам с японца
ми, а может быть, со временем восстановится и торговля.
Неудача Мура в покушениях его застращать нас или
склонить японцев на свою сторону доводила его до совер
шенного отчаяния. Раза два или три он покушался на свою
жизнь. Однако ж приготовления его к тому всегда были при
мечаемы нами и караульными заблаговременно, и его не до
пускали до самоубийства. Впрочем, действительно ли он
имел такое пагубное намерение или только делал один вид,
точно неизвестно. Кажется, однако ж, что с большей скрыт
ностью, нежели какую он употреблял, покушаясь на жизнь
свою, он мог бы удавиться так, что никто бы из нас того не
приметил.
Как бы то ни было, только японцы стали примечать за
ним строго: даже когда он спал, закрывшись одеялом, один
из караульных сидел подле него и слушал, дышит ли он;
когда же не мог ничего слышать, тотчас открывал одеяло и
смотрел. То же делали караульные и при смене.
Такая осторожность не покажется излишней, когда мы
вообразим, что если б кто из нас умертвил себя, то не только
внутренней страже и оставшимся в живых нашим товари
щам была бы большая беда, но и наружному караулу, кото
рый не имел права даже и входить к нам, было бы не без хло
пот. Вот как строги и чудны японские законы.
Осторожность японцев отняла у Мура все способы
покуситься на жизнь свою. Тогда он позабыл себя до такой
степени, что стал употреблять различные средства, чтоб
запутать начинающиеся переговоры между японцами и на
ми. На этот конец начал он им советовать, чтоб по прибы
тии к ним наших судов потребовали японцы от них пушки и
другое оружие в залог за увезенную Хвостовым японскую
[422
]
