бумагам, ибо когда мы ушли, то черновая копия поданного
нами губернатору показания была у Шкаева, которую после у
него японцы взяли, но ни слова не спрашивали у нас, что это
за бумага. Компас Хлебникова также попался к ним, и они не
полюбопытствовали спросить, к чему могла бы служить такая
вещь, а сами, верно, не знали, что это был компас; иначе, без
всякого сомнения, стали бы расспрашивать, как мы его сдела
ли. Надобно думать, что японцы такую необыкновенную для
них вещь сочли каким-нибудь симпатическим лекарством*.
Новый губернатор опытами показывал, что он не менее
хорошо был к нам расположен, как и предместник его.
Дозволять нам выходить из места нашего заключения не
совместно было с японскими законами, почему он и не мог
этого сделать; но чтобы доставить нам способ пользоваться
свежим воздухом, приказано от него было держать раство
ренными настежь ворота в нашем здании с утра до вечера, а
один раз в праздник** прислал он к нам ужин со своей кухни.
6 сентября, после полудня, Мура и меня повели в замок,
где, в присутствии некоторых главных чиновников, кроме
губернатора, который был болен, показали нам две бумаги с
нашего шлюпа «Диана», писанные от 28 августа.
* Всего чуднее был способ, каким Симонов спас свой нож от обысков
японцев: когда тюремный надзиратель обыскивал меня и Хлебникова и
все японцы, тут бывшие, обратили на нас глаза, Симонов имел столько
смелости, что засунул нож в землю подле самой клетки, для матросов на
значенной, а потом ночью, просунув руку сквозь столбы решетки, дос
тал и спрятал его; с тех пор все время он находился в нашем владении,
да и ныне я храню его как памятник странных наших приключений.
** Это случилось в половине августа, когда у японцев бывает большой дет
ский праздник, в который вечером всех детей мужского пола сбирают в
замок, где они, в присутствии губернатора и всех городских чиновни
ков, играют, поют, пляшут, борются и фехтуют на саблях; после их уго
щают ужином и дают разное лакомство. В нынешний раз, по словам Ку-
маджеро, их было до 1500 человек. Но надобно знать, что на этот
праздник сбираются те только дети, которых родители могут порядоч
но одеть, а худо одетые сами стыдятся показываться в таком собрании.
Женского же пола детей тут не бывает, ибо женщинам, по японскому
закону, воспрещен вход в укрепленные места.
[ 398 ]
