Первое сообщил он нам, что по прибытии наших судов в
Кунасири японцы часто начинали с крепости стрелять в них
ядрами, но как ядра не долетали, то наши и не отвечали им, а
покойно наливали воду. Когда же появилось идущее в гавань
японское судно, с наших судов посланы были шлюпки овла
деть оным. Завладев судном, наши перевязали всех бывших
на нем людей. Но, узнав, что мы живы, тотчас их развязали,
стали с ними обходиться ласково, одарили разными вещами
и отпустили судно, взяв с него с собою пять человек японцев.
Второе известие Мура состояло в том, будто японское
правительство, поймав курильцев (товарищей Алексея) и уз
нав от них, что они были посланы русскими для высматрива
ния их селений и крепостей, определило отрубить им голо
вы, как шпионам; но губернатор Аррао-Тадзимано-Ками
представил своему правительству, что наказать смертию сих
несчастных людей, не имеющих своей воли, а единственно
слепо повинующихся русским, которые за ослушание, может
быть, лишили бы их жизни, будет японцам стыдно и грешно,
почему вместо казни предлагал отпустить их. Правительство
уважило совет и повелело поступить по оному.
Весть сия не соответствовала сделанному нам от японцев
формальному объявлению, что по их законам иностранцы
не наказываются. Но тут дело другое: японцы считают, веро
ятно, и наших курильцев некоторым образом им принадле
жащими, но не делают формального на то притязания, опа
саясь войны с нами.
На вопросы наши, что говорят привезенные из России
японцы, Кумаджеро уверял нас, что они подтверждают наши
слова. Притом сказал он нам, что один из них есть тот, которо
го Хвостов увез с острова Итуруп*, по имени Городзий; в бумаге
же Рикорда назван он мацмайским купцом Леонзаймо**, потому
что он —неизвестно, по какой причине —счел за нужное обма
нуть русских, назвав себя купцом и переменив имя. Настоя* В бумагах Рикорда этого упомянуто не было.
Нам прежде еще, тотчас по прочтении бумаг Рикорда, японцы говори
ли, что купца сего имени никогда в Мацмае не бывало и он должен быть
из какого-нибудь другого места.
[
4 0 2
]
