Корабельщики отвечали мне, что они получили письма, по
которым нужно им идти в свой путь, и что потому не могут
они теперь и той цены взять, какую просили, а если хотят
нанять их, то заплатили бы четыре тысячи рублей, и то с
тем, чтоб через сутки дать им решительный ответ.
С сим известием поехал я опять на корабль. Надобность
принудила капитана дать просимую ими цену, но как на кораб
ле столько наличных денег не было, то надлежало занять их и
с корабельщиками сделать письменный договор. Капитан ве
лел мне отправиться на берег и все это как можно скорее при
вести к окончанию. Я приехал к приятелю моему бургомистру
(ибо он меня очень полюбил, и я у него всякий день обедал).
Заем денег требовал некоторого времени, потому что один
бургомистр без собрания магистрата сделать сего не мог. На
писать договор я не умел, не только на немецком, ниже на рус
ском языке, и так это весьма меня затрудняло.
Бургомистр вступился в мои хлопоты, сочинил договор,
который я перевел потом на русский язык. В нем сказано бы
ло, что половинное число денег (то есть две тысячи рублей)
вручить корабельщикам на месте, а другую половину, «заявя
о том бургомистру», заплатить по прибытии в Карлсгамн;
они же с своей стороны обязываются тотчас, как скоро на
корабле сделан будет условный знак, забрать на суда свои на
ших больных, прийти к кораблю и во время путешествия его
идти с ним вместе до Карлсгамна, не отлучаясь от него и дер
жась всегда ближе, чтобы в случае несчастия можно было с
корабля свезти на них людей, о спасении которых должны
они прилагать всевозможное старание.
Корабельщики согласны были на эти условия, и так ос
талось только им и капитану подписать их. Я поехал с ними на
корабль. Капитан и они подписали договор, написанный на не
мецком языке с русским переводом. Капитан послал меня еще
раз на берег, с тем чтобы занять в магистрате половинное число
денег (две тысячи рублей) и отдать им при бургомистре, заявя
ему, что остальные две тысячи заплачены будут по прибытии в
Карлсгамн. Все это было сделано, и я, простясь с бургомист[868 ]
