Глава 4
До дому они дотряслись уже глубокой теменью. Во дворе
Андрей спрыгнул с коня, под ногами зачавкала грязь. Бросив
отсыревший повод Палычу, он крадучись скользнул к воро
там и застыл, прислушиваясь.
Дождь неожиданно выплакался, и по горизонту мутной,
пепельной грядой ползли низкие брюхатые облака. Окрест
было тихо: ветка не шелохнется. Небо ненадолго рассветли-
лось, и Андрей Сергеевич на мгновение углядел размытое бе
лое пятно кафедрального собора. Где-то далече, за воскрес
ной школой, с тоски брехнула собака.
Денщик по-петушиному вытянул шею и изумленно глазел
на барина.
— Вашбродь?..
— Тс-с! Тихо ты, дурак! —погрозил ему кулаком капитан.
Палыч, не взяв в толк, в чем дело, понимающе кивнул и замер
изваянием в скрипучем седле.
Капитан, приклеившись к заборной щели, всматри
вался в залитую дроглым лунным светом пустынную
улицу.
— Тьфу, черт, —шепотом ругнулся он наконец. —Темно
тища, хоть глаз коли.
— Как тамось, вашбродь? —Послышалось за спиной нер
возное шиканье Палыча.
— Да как будто покойно все... Ты вот что, поставь лошадей
и глянь, заперты ли окна на болты, да ворота на засовы не за
будь закрыть непременно. И смотри мне!.. Чтоб не авосьни-
чал! —уже с крыльца распорядился Андрей и, не раздеваясь,
прошагал в горницу.
Там скинул на сундук опостылевший, мокрый до нитки
плащ, забросил на книжный шкап треуголку, достал пакет
и тронутый влагой свернутый листок. Разложив все перед
собой на столе, крытом желто-бахромчатой скатертью, ка
питан устроился на стуле, с наслаждением вытянул гудев
шие от долгой езды ноги и при двух свечах зашуршал бу
магой.
— Святый Боже!
Пальцы, державшие письмо, дрогнули. Оно было адресо
вано ему и писано кровью друга.
63
