похмелья, будто в ней гремела сотня барабанщиков. Ныла
каждая косточка, и так воротило с нутра, что караул. Кукуш
кин жалобно застонал, и его пересохшие губы прошептали:
— Святая Троица, спаси и помилуй... грех-то какой! И на
до ж так было упиться!
Очухавшись на могиле, которую он, будучи «никакой», об
нимал несколько часов кряду, Петр Карлович запаниковал.
Он почувствовал, как продрогло тело, как стянулись под хо
лодной рубахой соски на груди. Стало нестерпимо тошно.
«Господи! Где ж это я?» —молотом ахнуло в раскалываю
щейся от боли голове. Его желтушные белки испуганно
блеснули во тьме. В памяти пестро зароились картины безу
держной пьянки в доме купца Красноперова: обмывали крес
тины младшего наследника. В ушах эхом прозвучал хмельной
голосище счастливого хозяина: «Ужо я тебя не выпуш-шу из-
за стола, мил сердечушко, Петра Карлыч, покамест не отгре
мим сию оказию, как полагатся. Христом-Богом моли —не
пуш-шу!»
Оказия эта прикончилась, когда после тьмы подносимых
стаканчиков Красноперое медведем захрапел «мертвую» на
полу, а Петр Карлович насилу отыскал дверь в переднюю.
Под пьяный гогот и свист разгулявшихся гостей Кукушкин, с
трудом перешагивая через бесчувственные тела, выбрался на
улицу уже при помощи дворового. Когда ему взбрела в голо
ву идея велеть ямщику катить на кладбище, Петр Карлович,
режь его, вспомнить не мог.
Он утер лицо и прищурился слезившимися глазами на но
вое платье. Отправляясь на крестины, он влез в свой парадный
мундир тончайшего сукна, хоть дитя пеленай. Теперь тот был
уляпан жирнючей грязью. Из-за расстегнутого сюртука белым
языком лезла перепачканная глиной сорочка. От нее невыно
симо несло водкой и еще какой-то кислятиной. Подбородок
Петра Карловича дрогнул. Ему было невыносимо страшно на
кладбище, жалко новый мундир и себя, человека мелкотравча
того, незаметного, снискающего пропитание смиренным вра
чеванием. Плечи его тихо затряслись, он почувствовал соль на
тубах и только тут понял, что плачет.
Кукушкин сглотнул полынный ком, стоявший в горле, и,
захлебываясь молитвой, истово осенил себя трижды крест
ным знамением —на душе тот же неугомон. Тогда он нащу
68
