ловоза, а более дочь, мягко сказал: «Будь спокойной и уве
ренной...»
И теперь, очутившись в объятиях мужчины, обуреваемого
давней страстью, она вспомнила добрый отцовский совет и
не делала глупых, а более возбуждающих желание попыток
вырваться.
— Так ты скажешь, или я буду вынужден... —пальцы впи
лись в ее плечи.
— Не будьте конюхом, сэр, дорвавшимся до желанной юб
ки. Если у вас хватит ума и такта дать мне возможность
вздохнуть, я удовлетворю ваше желание.
Явно сконфуженный, он медлил, продолжая ее удержи
вать, но затем разжал пальцы и, будто вспомнив о чем-то, от
ступил на два шага.
— Ну что же, —Аманда нервно оправила сбившиеся буфы
черного платья. —Вы хотите искренности, извольте. —Голос
ее окреп, голова вновь была гордо поднята. —Простите, но я
склонна не вполне доверять вам, шотландцам. Не надо под
нятых бровей, барон. С вашей стороны было немало завере
ний, которых вы...
— Миледи!
— Более того, —она сильнее повысила голос и смерила его
поистине королевским взглядом, —если бы я даже и была
склонна выйти замуж за джентльмена... подобного вам...
— То? —Лицо Нилла напряглось, превратилось в свинец.
— То об этом, напомню, не просят подобным образом. По
этому я рассматриваю ваше предложение как не совсем уме
стную шутку, которую, увы, у меня не хватает ума понять.
Сказав это, она судорожно поправила волосы, и сердце ее
заходилось от страха, а кровь приливала к щекам, настроение
внезапно стало воинственным. Аманда настолько сумела убе
дить себя, что это последний пик ее муки, что решила идти
ва-банк, но при этом держать себя с достоинством, как и по
добает английской леди.
Его глаза смотрели хищно. Теперь это был совсем не тот
затянутый в атлас и саржу Пэрисон, которого она помнила во
дворце графа Нессельроде. Он производил впечатление верт
кого и жестокого человека. В его лице угадывалась чувствен
ная страсть, но было и еще что-то скрытое. Да-да, именно то,
что неприятно кольнуло душу уже в ту минуту, когда, впервые
525
