После ужина японцы подали мне сквозь решетку какой-то
старый спальный халат, пронесли что-то и к моим то
варищам; потом двери у сарая заперли на замок, и у нас сде
лалось совершенно темно, ибо решетка между нами и кара
ульнею была обита досками, почему свет оттуда к нам не про
ходил. Коль скоро при захождении солнца ударило шесть
часов, то после того каждые полчаса караульные к нам вхо
дили с фонарями и осматривали нас, а иногда будили и за
ставляли откликаться, и как ночные летние часы у японцев
очень коротки, то они почти беспрестанно к нам входили и
не давали нам покоя.
На рассвете (4 мая) пришел к нам чиновник и всех нас пе
рекликал по именам, а около полудня сказали, что мы долж
ны идти к губернатору, и повели нас в замок, связав, как на
кануне, и таким же порядком за конвоем, как водили прежде.
В замке посадили нас в переднюю перед судебным местом, и
через несколько минут привели Мура и Алексея, которых,
однако же, посадили в судебном месте особо.
Через несколько времени ввели нас в присутственное
место, развязав прежде руки мне и Хлебникову совсем и
оставив только веревки по поясу, а матросам развязали одни
кисти, локти же оставались связанными, но Мур и Алексей
связаны не были.
Когда губернатор вошел и занял свое место, то начал сно
ва предлагать нам многие из прежних вопросов, а на некото
рые из них требовал пояснения. Когда же все было кончено,
спросил меня, как я считаю поступок своего ухода —хоро
шим или дурным, и как признаю себя —правым или винова
тым перед японцами.
—Японцы сами, —отвечал я, —заставили нас принять та
кие меры: во-первых, взяв нас обманом, показаниям нашим не
верят и не хотят снестись с нашими судами, буде бы они при
шли сюда, чтобы получить от нашего правительства увере
ния в справедливости того, что мы объявляем. Итак, что нам
было делать? Посему я и не считаю себя перед ними винова
тым по самой справедливости дела.
[
3 8 5
]
