Генерал Ордена сочувственно опустил веки, подался в его
сторону и, опираясь костяшками кулака на ореховую столеш
ницу, изрек:
— Мы оба не молоды, герцог!
— Да... и очень.
— Разве люди кривят душой на пороге Вечности?
Вице-король отрицательно покачал головой.
— Так зачем нам фарисействовать?
Точно для того, чтобы скрепить пошатнувшиеся священ
ные узы дружбы, Монтуа с именем Господа на устах и распах
нутыми объятиями подошел к Кальехе дель Рэю. Казалось, он
чистосердечно каялся в треволнениях, которые доставил ста
рому другу.
Они обнялись как братья, но сердце первого человека Но
вой Испании было начеку, он чувствовал недоговоренность,
ждал чего-то еще и дождался.
— Мы предадим ЕГО очистительному огню на централь
ной площади Мехико перед дворцом Эрнана Кортеса!
Голос шипел в дряблом бордовом ухе вице-короля, будто
кипящий жир на жаровне.
— Народ тысячелетиями жаждет хлеба и зрелищ... что ж...
мы дадим им второе... Не так ли?
Герцог с трудом перевел дух, мышцы шеи вдруг пронзила
судорога ровно кто-то провел пилой по струнам клавикордов.
— Этот «дьявол» имеет имя? —Он вновь обрел власть над
своим голосом.
— Для паствы —нет, для нас —да!
— Кто он? —Кальеха в упор смотрел на лысую, с плотно
прижатыми ушами голову отца-иезуита.
— Мехико запомнит его как гонца Сатаны, а мы забудем
его имя —Диего де Уэльва.
